"Женщина из Ванкувера рискует жизнью, заявляя, что в отношении иранских азербайджанцев проявляется расизм"

Так называется статья о женщине из Южного Азербайджана Фахте Замани, опубликованная в канадской газете The Vancouver Sun.

"Женщина из Ванкувера рискует жизнью, заявляя, что в отношении иранских азербайджанцев проявляется расизм". Так называется статья Тары Карман, опубликованная 3 января в газете The Vancouver Sun, выходящей в канадской провинции Британская Колумбия, и посвященная Фахте Замани, иммигрантке из Южного Азербайджана.

Представляем эту статью посетителям нашего сайта:

 

"Ванкуверка Фахте Замани является правозащитницей, она отстаивает права иранских азербайджанцев - борцов за право использовать свой родной азербайджанский язык вместе фарси, протестующих и подвергающихся пыткам. (В центре фото – иранский демонстрант, в которого стрелял полицейский).

 

Фахте Замани вспоминает, как она прогуливалась по улицам итальянского Турина с иранским активистом Вехидом Даверпанахи. Когда он попросил ее описать окружающие их дома, она не смогла сделать этого, так как невозможно передать увиденное своими глазами другому. Дело в том, что сам Вехид не мог видеть эти дома, так как потерял зрение после того, как в него попало около 90 осколков от боеприпасов, выпущенных иранскими полицейскими.

 

Его вина заключалась в том, что он протестовал против карикатуры, напечатанной в государственной иранской газете и избражавшей иранских азербайджанцев банной вошью. Тогда Даверпанахи был 20-летним молодым человеком.

 

Когда Замани спросила Вехида, сможет ли он снова пойти на такой шаг, он ответил: "Это был самый прекрасный день моей жизни, тогда впервые мы вышли на улицы, чтобы отстоять свои права".

 

После акций протеста в мае 2006-го года Вехид выехал в Италию на лечение. Чиновники иранского посольства, разыскивая его, пришли в больницу, но Вехиду удалось скрыться и бежать в Швейцарию. Его ходатайство о предоставлении ему статуса иммигранта так и осталось без ответа. Он живет в этой стране без законного статуса, боится покидать свою квартиру, слеп и очень одинок.

 

Иранские азербайджанцы являются этническими турками, которые составляют около четверти населения Ирана, составляющего, согласно World Factbook ЦРУ (информация о странах) около 66 млн. человек.

 

Персы - только половина населения Ирана, остальные 25 процентов, не считая азербайджанцев, это курды, арабы и турки (турки неазербайджанского происхождения – ред.). Иранские азербайджанцы проживают в северо-западной части Ирана, которая граничит с Азербайджаном, Арменией и Турцией. Как и большинство иранцев, азербайджанцы исповедуют шиитский ислам, но они говорят на турецком вместо персидского.

 

Бедственное положение азербайджанцев и представителей других этнических меньшинств в Иране являются предметом пристального интереса Замани. Ее квартира в центре Ванкувера - это место связи с Ираном. Рискую своей жизнью, люди сообщают ей об азербайджанских активистах, которые были задержаны, подвергнуты пыткам и убиты иранской полицией при попытке отстоять свои права. Иранские власти называют их сепаратистами, которые хотят расколоть страну.

 

Замани получает эти сведения, переводит их и отправляет в организацию "Международная амнистия" (Amnesty International), которая находится в Лондоне, после чего эта организация распространяет заявление в связи с произошедшим. Кроме того, она создала в Ванкувере организацию по защите прав иранских азербайджанцев - политических заключенных (ADAPP), фонд которой формирует за счет собственных средств.

 

Как выросшая в Иране азербайджанка Замани говорит о дискриминации, с которой ей приходилось сталкиваться, но в отличие от других она была защищена от самого худшего, так как воспитывалась в достаточно известной семье. Она выросла в самом большом азербайджанском городе Ирана - Тебризе. Ее отец был крупным потомственным землевладельцем, но после исламской революции 1979 года земли и имущество семьи были конфискованы, дома были сожжены, и ее отец оказался в тюрьме, ему угрожада смертная казнь.

 

В школе Замани и ее одноклассники были вынуждены говорить на фарси, хотя большинство из них были азербайджанцами, и между собой говорили только на азербайджанском. После революции правительство внесло поправки в конституцию - об охране языка и культуры меньшинств, однако все это не было исполнено. Замани вспоминает, что ее одноклассники не раз избивались и наказывались за то, что говорили на родном языке.

"Вот еще одно воспоминание – рассказ о ребенке моего друга, - говорит Замани. - Он отдал учителю часть своих сбережений, сказав: вот это – размер штрафа за 20 слов на азербайджанском языке, которые я могу произнести в будущем. Я плачу его заранее, и потому могу произнести их хоть сейчас".

 

Многие иранские азербайджанцы, разочаровавшись, пропускали занятия, что в дальнейшем сужало рамки их возможностей, многие стеснялись своего азербайджанского происхождения.

"Употребление в обиходе и публикациях унизительных шуток в отношении азербайджанцев, наподобие "осел" и "таракан", стало частью иранской культуры. Они называют этой шуткой, и если ты скажешь, что это оскорбление, они ответят: "ты не понимашь шуток".

 

После завершения средней школы Замани отправилась в Анкару. Там она встретила своего будущего мужа Шахруза Торвеха. Он был арестован за хранение запрещенной литературы, после чего бежал в Данию. Затем он нашел приют в Канаде в качестве имигранта. Замани признается, что то, что они с женой сейчас делают, является следствием ее жизненного пути.

 

"Муж рассказывал мне о своем пребывании за решеткой. За хранение запрещенных книг ему переломали ребра и позвоночник".

 

Чтобы воссоединиться с мужем Фахте отправляется в Оттаву. Набрав на экзаменах высокий балл по математике, она поступает в Университет Оттавы, а блестящие результаты на вступительных экзаменах, позволили ей получить бесплатное высшее образование. Незнание английского языка на первом этапе ее пребывания в Канаде не помешало ей завершить образование на факультете физики. После этого она перебирается в Ванкувер, где продолжает обучение в Университете Британской Колумбии для полуения более высокой научной степени.

Однако еще до обустройства в новом городе она получает вести об аресте ряда азербайджанцев в Иране. "Один из них был студентом 1-го курса университета. Он сидел в той же тюрьме, где в свое время содержался мой муж. Тот студент учился в архитектурном вузе, и мой муж также был архитектором. Я подумала, какую же помощь оказывали моему мужу в то время, когда он, находясь в той тюрьме, испытывал муки? Поэтому я решила помочь тем узникам. Меня шокировала в ходе телефонного разговора новость о многих юношах, уже много месяцев пропавших без вести. Я пыталась для оказания помощи найти организации по защите прав человека в Иране, однако меня смутило игнорирование этого вопроса в моей стране".

Замани отпросилась на неделю в университете, сказав своему научному руководителю: "Я хочу сделать что-то для моего народа, поэтому мне нужна одна неделя". Она была в поисках какого - либо общества, занимающегося защитой гражданских прав. Один из представителей известной международной организации сказал Замани, что для налаживания связи с семьей арестованного юноши следует подготовить обращения на официальном языке Ирана, т.е. на фарси. "Международная амнистия" оказалась более понятливой. Представитель организации задокументировал происшествие и заверил Замани, что в связи с осужденными будет сделано соответствующее заявление.

Потом было 12 мая 2006 года, когда в иранских газетах появилась карикатура, изображавшая азербайджанцев тараканами и вызвавшая протесты и волнения среди иранских азербайджанцев, тысячи котороых вышли на улицы. Безоружные акции протеста были безжалостно подавлены полицией. В 2007 году "Международная амнистия" в отчете о правах человека в Иране так оценила эти события: "Если и не тысячи, то сотни были арестованы и, по различным источникам, были умерщвлены полицейскими".

Замани не знала, что делать, она была в растерянности, когда от семей арестованных активистов посыпались просьбы о помощи. Она постоянно держала связь по телефону с семьями арестованных, однако спецслужбы фиксировали все эти переговоры известных активистов, и это вынуждало их переписываться по интернету.

"По мере того, как это продолжалось, мы стали более известными, и я стала получать новости о том, что некоторых стали арестовывать за контакты со мной. Сначала я не поверила, что иранские суды в судебных решениях будут использовать мое имя. Я попросила активистов сканировать приговоры судов и отсылать их мне по интернету. После этого я убедилась, что судьи в обвинительных заключениях указывали в качестве вины осужденных общение активистов со мной: "За общение с Фахте Замани".

За общение с Замани активистов осуждали к 6 месяцам тюремного заключения. Некоторых подвергали истязаниям, говорит Замани, однако сообщений об этом гораздо меньше, чем самих фактов пыток.

Замани стала получать угрозы расправы, когда стала выступать в поддержку нацменьшинств в Иране на радио- и телеканалах, вещавших посредством спутника. Ее родители проживают в Иране и постоянно подвергаются давлению со стороны спецслужб. Замани говорит, что отец на допросах утверждает, что они лишены контроля над дочерью и она не прислушивается к их увещеваниям. Правительственные органы еще задолго до этого имели притязания на земли, дома и богатство Замани. "Теперь, можно сказать, родители спокойны", - говорит с горькой усмешкой Фахте Замани: "Им, кроме своей совести, практически нечего терять… В телефонном разговоре я им сказала, что меня не испугать".

Деятельность Замани принесла ей международную известность. В марте 2008 года она была приглашена в Конгресс США, чтобы выступить с докладом о положении нацменьшинств в Иране. Представитель Совета по правам человека Конгресса Катрин Камерон Портер так отозвалась о выступлении Замани: "Когда она начала говорить о национальных меньшинствах Ирана, иранцы, присутствовавшие на заседании, всячески пытались не дать ей говорить, устраивали обструкцию, чуть ли не пытались напасть на нее". Несмотря на то, что полиция Ванкувера обеспечивает ее охрану, Замани говорит, что она всегда находится настороже.

"Я всегда нахожусь в тревоге… простые вещи меняются в моем понимании. Я с нетерпением жду каждую поездку, каждое путешествие, однако накануне пребываю в тревоге… После угроз, которые я получила во время выступления в Конгрессе США, эта тревога не отпускает потому, что я не знаю, откуда ждать опасности ".

"Обычно по утрам я совершала пробежки. После первых же угроз по телефону я прекратила бегать. Я перестала делать многие вещи, которые ранее казались мне обычными". /ANS-PRESS/